Том 2. Мелкий бес - Страница 134

К оглавлению

134

– Мужичке, да еще крылья, – не по спине груз.

Пришла в город, накупила себе масла, намазала спину, и вышла на огород растить крылья.

Шла мимо барышня, спросила:

– Что, милая, делаешь?

Купеческая дочь сказала:

– Крылья себе рощу, барышня.

Барышня покраснела, рассердилась, – это, говорит, не купеческое, а дворянское дело.

Пришла домой, облилась молоком, стала на огороде, растить себе крылья.

Шла мимо царевна, увидала барышню на грядках, послала своих служанок узнать, для чего она стоит… Пошли служанки, узнали, приходят, говорят:

– Молоком облилась, крылья растит, высоко летать хочет.

Царевна усмехнулась, и сказала:

– Глупая, – даром себя мучит, – у простой барышни не могут вырасти крылья.

Пришла царевна домой, облилась духами, пошла на огород, стоит, растит себе крылья.

Прошло сколько-то времени, – все девушки в той земле одна по одной пошли на свои огороды, стоять себе на грядках, растят себе крылья.

Узнала об этом Крылья-мать, прилетела, посмотрела, видит, что их много, да и говорит:

– Дать вам всем крылья, так вы все летать будете, – а кто станет дома сидеть, кашку варить, деток кормить? Дам-ка я лучше крылья одной, которой раньше их захотелось.

Так и выросли крылья у одной батраковой дочери.

Стала она по небу летать, да песни пить.

Заплатки

Лазал Вася на березу, разорвал курточку.

Мама нашила на курточку заплатки, и сказала Васе:

– Шалуны всегда с заплатками ходят.

Пришел вечером дядя. Он был в очках.

Поглядел на него Вася, да и говорит:

– Мама, а мама! Дядя-то у нас шалун: у него на глазах заплатки

Лягушки

Встретились две лягушки, – одна постарше, другая помоложе. Вот старшая и спрашивает:

– А ты по всякому квакать умеешь?

А младшая отвечает:

– Вот ещё, конечно, по всякому.

– Нy, поквакай, – говорит старшая.

Стала квакать маленькая лягушка:

– Ква, ква-ква!

На разные лады старается. А старшая говорит:

– Да ты только по русски квакаешь.

– А то как же иначе? – спрашивает маленькая.

– А вот, – говорит старшая, – по французски ты и не умеешь.

А маленькая и говорит:

– По французски никто не квакает.

– Нет, квакают, – сказала большая.

– Ну, как по французски квакают? – спросила маленькая. – Квакни, коли знаешь.

– A вот как, – и большая стала квакать: квю-квю-квю!

– Так-то и я умею, – говорит маленькая.

– Поквакай, коли умеешь, – сказала большая.

Маленькая и заквакала:

– Кви-кви-кви!

А старшая засмеялась и говорит:

– Так это ты «кви» по немецки квакаешь, а по французски надо квакать «квю».

Маленькая как ни старалась, ни за что не могла квакнуть «квю», заплакала, наконец, да и говорит:

– Русские лягушки лучше французских квакают, понятнее.

Ворона

Летела ворона. Видит мужика, и спрашивает:

– Мужик, а мужик?

– Чего тебе? – говорит мужик.

– Ворон считать умеешь?

– Ишь ты, какая затейная, чего захотела, – проваливай подобру-поздорову.

Полетела ворона, встретила купца, спросила:

– Купец, ворон считать умеешь?

А купец говорит:

– Нам такими пустяками не приходится заниматься, – наше дело торговое.

Полетела ворона, встретила гимназиста, самого маленького из всей гимназии, и спрашивает:

– Гимназист, ворон считать умеешь?

А он и говорит:

– Я все считать умею, я до миллиона умею считать, и даже больше. Я Малинина и Буренина учил.

А ворона ему в ответ:

– А вот ворон не сосчитаешь.

– А нет, сосчитаю, – говорить гимназист.

И стал считать:

– Одна, две, три…

А ворона тут влетала ему в рот, и укусила его за язык. Заплакал гимназист, и говорит:

– Никогда вперед не буду вас, ворон, считать, – коли кусаетесь, так и живите так, несчитанные.

Благоуханное имя

Когда одна девочка была больна, то Бог велел ангелу идти и плясать перед нею, чтобы забавить её.

Ангел подумал, что неприлично ангелу плясать перед людьми.

И в ту же минуту Бог узнал, что он думает и наказал ангела, – и ангел стал маленькой девочкой, только что родившейся царевной, и забыл про небо, и про все, что было, и забыл даже свое имя.

А имя у ангела было благоуханное и чистое, – у людей не бывает таких имен. И положили на бедного ангела тяжелое человеческое имя, – и стали звать царевну Маргаритой.

Царевна выросла.

Но она часто задумывалась, – ей хотелось вспомнить что-то, и она не знала, что, и ей было тоскливо и скучно.

И однажды она спросила у своего отца:

– Отчего солнце светит молча?

Отец засмеялся, и ничего не ответил ей.

И опечалилась царевна.

Другой раз она сказала матери:

– Сладко пахнут розы, отчего же запаха не видно?

И засмеялась мать, и опечалилась царевна.

И спросила она у своей няньки:

– Отчего не пахнут ничем имена?

И засмеялась старая, и опечалилась царевна.

Стали говорить в той стране, что у царя дочь растет глупая.

И было много заботы царю, сделать так, чтобы царевна была, как все.

Но она все задумывалась, и спрашивала о ненужном и странном.

И бледнела и чахла царевна, и стали говорить, что некрасивая она.

Приезжали молодые принцы, но поговорят с ней, и не хотят брать ее в жены.

Приехал принц Максимилиан. Сказала ему царевна:

– У людей все отдельно: слова только звучат, и цветы только пахнут, – и все так. Скучно мне.

134