Том 2. Мелкий бес - Страница 187

187

II. Старый черт Савельич. Перевал. 1907. № 12.

Савельич – персонаж повести Пушкина «Капитанская дочка» (1836).

И бес, соблазнявший великого Пушкина… – См. его стихотворение «Бесы» (1830).

….у Пушкина… Петр Великий, Моцарт. – Имеются в виду поэмы «Полтава» (1828), «Медный всадник» (1833), неоконченный роман «Арап Петра Великого» (1828), трагедия «Моцарт и Сальери» (1830).

«Поэт на лире вдохновенной..» – См. примеч. к с. 519.

«Небрежный плод моих забав…»– «Евгений Онегин». Посвящение («Не мысля гордый свет забавить…»).

«Безумная душа поэта…» – «Евгений Онегин», гл. 2, строфа XX.

«Марать летучие листы…» – «Евгений Онегин», гл. 6, строфа ХLIII.

«… в строфах небрежных.» – «Евгений Онегин», гл. 8, строфа XLIX.

«стихи для вас – одна забава». – У Пушкина: «Стишки для вас одна забава» («Разговор книгопродавца с поэтом»; 1824).

«Перстами, легкими, как сон» – Из стихотворения Пушкина «Пророк» («Духовной жаждою томим…»; 1826).

«Мазепа, в горести притворной…» – Из поэмы Пушкина «Полтава» (1828).

«Москвич в Гарольдовом плаще…» – «Евгений Онегин», гл. 7, строфа XXIV, в которой Татьяна Ларина, размышляя, создает такой портрет Онегина:

…Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?

«…в Гарольдовом плаще» – т. е. в облике Чайльд-Гарольда, романтического гордеца и разочарованного бунтаря, героя одноименной поэмы Байрона.

В «Домике в Коломне» кухарка брилась. – Эпизод из поэмы Пушкина: Параша привела в дом своего поклонника, наряженного кухаркой.

Лиза Берестова хорошо играла роль крестьянки. – Неточность автора: героиню рассказа Пушкина «Барышня-крестьянка» звали Елизавета Григорьевна Муромская; к концу рассказа она стала невестой Алексея Берестова.

Она осталась барышнею цирлих-манирлих… – От нем. zirlich-manirlich – жеманный, манерный.

Анна Ермолина – героиня романа Сологуба «Тяжелые сны» (см. т. 1 наст. изд.).

Мисс Жаксон – гувернантка Лизы Муромской из рассказа Пушкина «Барышня-крестьянка».

Дубровский… под видом французаДефоржа. – Эпизод повести Пушкина «Дубровский» (1833).

…два исторических самозванца… – Самозванец из трагедии Пушкина «Борис Годунов» (1825) – Гришка Отрепьев, назвавшийся царевичем Димитрием, а в «Капитанской дочке» – Емельян Пугачев, объявивший себя царем Петром Федоровичем.

…тема «Ревизора» принадлежит Пушкину же. – В архиве Пушкина сохранился набросок сюжета, с которым поэт познакомил Н. В. Гоголя, просившего его дать «какой-нибудь сюжет» (письмо Гоголя к Пушкину от 7 октября 1835 г.).

«Ведь он же гений, как ты да я»… – В трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» Моцарт говорит о Пьере Бомарше (1732–1799), великом французском драматурге:

Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство –
Две вещи несовместные. Не правда ль?

Холоден был (Пушкин. – Т. П.) только к двум: к гениальному Баратынскому и к Бенедиктову, литературному предшественнику одного из самых известных современных поэтов. – Ошибочное утверждение Сологуба о Пушкине, который заметил Баратынского с его первой книги (1827). «Наконец появилось, – написал он в рецензии, – собрание стихотворений Баратынского, так давно и с таким нетерпением ожидаемое. Спешим воспользоваться случаем высказать наше мнение об одном из первоклассных наших поэтов и (быть может) еще недовольно оцененном своими современниками». В другой рецензии – «Поэма Баратынского „Бал“» (1828) – Пушкин возмущается тем, что «критики изъявляли в отношении к нему (Баратынскому. – Т. П.) или недобросовестное равнодушие, или даже неприязненное расположение» (как Белинский, например). «Между тем, – подытоживает Пушкин, – Баратынский спокойно усовершенствовался – последние его произведения являются плодами зрелого таланта. Пора Баратынскому занять на русском Парнасе место, давно ему принадлежащее». Наконец, в наброске статьи, датированной концом 1830 – началом 1831 гг., Пушкин пишет: «Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов <…> Время ему занять степень, ему принадлежащую, и стать подле Жуковского и выше певца Пенатов и Тавриды», т. е. К. Н. Батюшкова (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 6. С. 241, 255–256,325-326). И в «Евгении Онегине» Пушкин счел возможным посвятить автору «волшебных напевов» Баратынскому строки, исполненные нежного дружелюбия, где среди прочих есть такие: «Где ты? Приди – свои права // Передаю тебе с поклоном».

Неправ Сологуб и в том, что Пушкин «холоден был» к младшему своему современнику Владимиру Григорьевичу Бенедиктову (1807–1873). Наш величайший поэт упоминает его в печати только единственный раз, но вовсе без «холода»: «Новые поэты, Кукольник и Бенедиктов, приняты были с восторгом». Эта пушкинская фраза перекликается и с точкой зрения многих критиков, и с воспоминаниями Я. П. Полонского, биографа Бенедиктова: «…Не один Петербург, вся читающая Россия упивалась стихами Бенедиктова… Учителя гимназий в классах читали стихи его ученикам своим, девицы их переписывали..»(Сочинения В. Г. Бенедиктова. Т. I. СПб.; М, 1902. С. XII). Что же говорил Пушкин о Бенедиктове в беседах с друзьями, известно из воспоминаний его современников. Эти высказывания критически рассмотрены в статье литературоведа Л. Я. Гинзбург «Пушкин и Бенедиктов» (в кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М; Л., 1936.№ 2.С. 148–182).

187